Елена Блаватская (1831—1891) — огромное и непостижимое явление в мировой культуре. Ее мистические учения раз за разом убеждали людей в том, что сверхъестественное куда роднее и ближе человеческой душе, чем окружающий нас мир. Знакомство с ее работами — это усилие приоткрыть видимые покровы мироздания на пути к высшей мудрости.

В древнеиндийских учениях Вишну Пурана есть представление о человеческой истории как о смене юг (эпох, циклов развития). Согласно учению Вишну, на земле установился Черный век — Кали-юга. В «Тайной доктрине» Блаватская цитирует фрагмент этого учения, который и сегодня может быть применен к современной исторической ситуации:

Будут современные монархи, царствующие на Земле, царями грубого духа, нрава жестокого и преданные лжи и злу. Они будут умерщвлять женщин, и детей, и коров; они будут захватывать имущества своих подданных [или, по другому переводу, будут захватывать чужих жен]; власть их будет ограничена… жизнь кратка, желания ненасытны… Люди разных стран, смешиваясь с ними, последуют их примеру; и варвары будут сильны [в Индии], покровительствуемые принцами, тогда как чистые племена будут заброшены; народ будет погибать [или, как говорит комментатор: «Mlechchha будут посередине, а арийцы на конце»]. Богатство и благочестие будут уменьшаться день за днем, пока весь мир не будет развращен… Лишь имущество будет давать положение; богатство будет единственным источником почитания и преданности; страсть будет единственною связью между полами; ложь будет единственным средством успеха в тяжбе; женщины будут лишь предметом чувственного наслаждения… [Внешний облик будет единственным отличием разных ступеней жизни]; нечестность (anyâya) будет [общим] средством существования; слабость — поводом к зависимости; угроза и самомнение заменят знание; щедрость будет называться [благочестием]; богач будет считаться чистым; обоюдное согласие заменит брак; тонкие одежды будут достоинством… сильнейший будет властвовать… народ, не будучи в состоянии выносить тяжести налогов [кхарабхара], будет спасаться в долины… Так, в Кали Юге разложение будет неукоснительно протекать, пока человеческая раса не приблизится к своему уничтожению [Пралайи]. Когда… конец Кали Юги будет совсем близок, часть того божественного Существа, который существует в силу своей собственной духовной природы [Калки Аватара]… сойдет на Землю… одаренный восемью сверх-человеческими способностями… Он восстановит справедливость (праведность) на Земле, и умы тех, кто будут жить в конце Кали Юги, пробудятся и станут так же прозрачны, как хрусталь. Люди, которые будут так преображены… явятся семенами человеческих существ и дадут рождение расе, которая будет следовать законам Века Крита [или Века Чистоты]. Как сказано: «Когда Солнце и Луна, и [лунный астеризм] Тишья и планета Юпитер будут в одном доме, тогда Крита [или Сатья] Век вернется…».

Блаватская говорит об ужасном веке: земля словно затягивает человека, который на своем пути утратил истинную цель. Он «шарахается» из стороны в сторону, не может стоять твердо на месте. После смерти матери Блаватская видит сны. Ей снятся тупые лица палачей, убивающие людей. Она знала, что это пророческие сны, которые воплотятся во всемирной бойне…

Мадрас, Адьяр (пригород Ченнаи)

Вера Петровна — сестра Блаватской — пишет в воспоминаниях о детстве:

Теперь надо еще сказать, что бабушку мы всегда называли бабочкой, почему — сама не знаю… Вероятно, объяснение этому прозванию находилось в том, что бабушка, очень умная, ученая женщина между прочими многими своими занятиями любила собирать коллекции бабочек, знали все их названия и нас учила ловить их. Оба они, и дедушка, и бабушка ничего не жалели, чтобы тешить и забавлять нас. У нас всегда было множество игрушек и кукол; нас беспрестанно возили кататься, водили гулять, дарили нам книжки с картинками. <…> Дом дедушки, который я ночью приняла за фонарь, был в самом деле большой дом, с высокими лестницами и длинными коридорами. В нижнем этаже жил сам дедушка и помещалась его канцелярия. В самом верхнем были спальни: и бабушки, и тетины и наши. В среднем же почти никто не спал; там все были приемные комнаты, — зала, гостиная, диванная, фортепьянная.

Интересно, что в детской не было другого света, кроме огня из широкой русской печи. Сестры любили слушать сказки, которые им рассказывала крепостная няня, возле печи. Комната озарялась «скачущими» отсветами пламени, превращавшимися в причудливые тени и отсветы. В такт пламени звучит голос няни, которая воспитала два поколения и рассказывала детям о злой ведьме и Иванушке… Когда догорал огонь, наступала темнота. Дети вглядывались в нее и их зрение невольно «расширялось», они ощущали присутствие рядом другого — таинственного мира.

Елена Петровна любила загадочное непостижимое небо, голубую бездну вечности. Неспроста ведь с детских лет ее преследовали видения лесов тридесятого царства…

В молодости Елену Петровну мучила окружающая ее двойственность жизни. Ее семья и близкие внушали ей отвращение к светской жизни. С другой стороны, они обязаны были поддерживать ее. Идеалы и жизнь сильно расходились в понимании этих людей. Что было вокруг? Вокруг были балы, там было весело, Елену тянуло туда. Но одновременно она понимала, что если она увлечется светской жизнью, то навсегда утратит свои сны, видения, внутренние голоса.

В Елене жило то, чего не было у окружающих ее людей: готовность поступить наперекор здравому смыслу. Так сделала ее прабабушка: бросила детей и любящего мужа, умчалась на двадцать лет неизвестно куда и непонятно с кем. Никто не знал, почему она так сделала. И только Елена догадывалась, прикинув возможность повторить этот поступок на себя: прабабушка, как и Елена, слышала Космос, ощущала неизведанные дали мироздания и следовала Голосу, который говорил с ней.

Недоверие к светской жизни и к устоявшимся «традициям» росло в Елене. Спустя много лет она утверждала, что всегда ненавидела наряды, украшения, цивилизованное общество, балы и парадные залы. В «Личных мемуарах» Блаватской читаем:

Когда мне исполнилось 16 лет, меня заставили однажды пойти на большой бал у царского наместника Кавказа. Мои протесты никто не хотел слушать, и мне сказали, что велят прислуге насильно меня одеть, вернее раздеть, соотвественно моде. Тогда я умышленно сунула ногу в кипящий котел и потом должна была 6 месяцев сидеть дома. Как я говорила вам, во мне нет никакой женственности. Если бы в моей юности какой-то молодой человек посмел заговорить со мною о любви, я застрелила бы его, как собаку, стремящуюся меня укусить.

Мэри К. Нэф. Личные мемуары Е. П. Блаватской / пер. с англ. Л. Крутиковой и А. Крутикова.

Особое впечатление на Блаватскую в молодости произвела встреча с молодым князем Александром Голицыным.

— Я мучаюсь в догадках по поводу ваших необыкновенных способностей. Кое-что до меня доходит. Правда ли, что вы сомнамбула и к тому же ясновидящая? Вы, конечно, слышали об Атлантиде? О ней упоминал еще Платон. Находятся люди, которые считают миф об Атлантиде вздорной сказкой. В лучше случае — занятной легендой. Что же касается меня, само это слово вызывает во мне трепет. Не стоит бояться легенд. Они — противоядие засасывающей скуке жизни. Вы верите, что существует неумирающая, проходящая через столетия память поколений?

— Да, — чуть слышно отозвалась она. — Я знаю об этом.

— Вообще-то настоящие открытия строятся не на логике, а на откровении, на догадках и домыслах, на снах, в конце концов. Вы согласны со мной?

Она утвердительно кивнула головой.

— Память поколений, — тихо проговорил князь, — обширнее и точнее всего, что написано рукой человека. В какой-то степени эта память отражается в преданиях, заговорах и поверьях, в мифах и сказках. Но лишь частично. Преемственность тайного знания сохраняют, берегут от уничтожения временем посвященные: от жрецов Атлантиды и греческих иерофантов до египетских коптов и индусских святых.

Она взглянула на него с легким беспокойством и простодушно спросила:

— Князь, вы маг?

Он не ответил, пристально изучая комбинацию веток и камней, лежащую в уродливой неподвижности. Эта застылая неживая груда сдвинулась и затрепетала столь неожиданно и тревожно, что она, испугавшись, вскрикнула.

— Атлантида, как вы знаете, была огромным материком, размерами больше Азии и Африки вместе взятых. Катастрофа случилась в связи с каким-то космическим катаклизмом, чему предшествовали мощнейшие землетрясения. Разверзлась земля, и богатая цветущая страна провалилась на дно моря. — Он говорил уверенно, без тени сомнения в голосе, словно был уцелевшим свидетелем происшедшего. — Сообщение Платона об Атлантиде облечено в форму мифа о «Солнечном острове», на котором в далекие времена процветало могущественное Государство Солнца с развитым культом бога морских пучин Посейдона и авторитарной теократией. И Христофор Колумб, и испанец Писарро усматривали остатки погибшей в океанской пучине Атлантиды в открываемых ими землях.

— Князь, я поняла, что Атлантида существовала в те времена, когда человечество было единым, не разделенным географически и этнографически. Отсюда и общая форма пирамид, и совпадение многих культов, религиозных эмблем и символов у разных народов.

— Вы умница! — Голицын коснулся рукой ее волос. — Вы достаточно образованная девушка и должны поэтому знать об удивительном сходстве в названиях явлений и символов культа. Например у семитов Передней Азии и тихоокеанских полинезийцев. Должен заметить, вопросов, связанных с Атлантидой, возникает довольно-таки много.

Вскоре Блаватская стала понимать, что всё, о чем говорит ей Голицын, узнано им из разных книг, из тех же самых, что прочитала она. Но она прочитала таких книг намного больше, чем он. А он выглядел в ее глазах самонадеянным, самовлюбленным. Она сомневалась, что увлечет его собой.

На фотографии Блаватской 39—41 год.

Елена Петровна тяжело переживает уезд Голицына. Она дает согласие на брак со стариком Блаватским. Это был отчаянный шаг. Он стал вызовом новой гувернантке-француженке, которая надоедала ей угрозами, что та останется старой девой. К тому же ее вдовствующий отец женился во второй раз на красивой и молодой графине Ланге. В то время на Блаватскую произвела впечатление также и встреча с Ниной Чавчавадзе — вдовой Александра Грибоедова.

Много лет спустя в письме А. М. Дондукову-Корсакову в 1882 году Блаватская так объяснит свое согласие стать женой Блаватского: «Знаете, почему я вышла за старика Блаватского? Да потому, что в то время, когда все молодые люди смеялись над „магическими“ предрассудками, он в эти предрассудки верил! Он так часто говорил мне о эриваньских колдунах, о тайных науках курдов и персов, что я решила использовать его как ключ к этим знаниям. Но его женой я никогда не была, и я не перестану клясться в этом до самой смерти. Никогда я не была „женою Блаватского“, хотя и прожила с ним год под одной крышей».

Блаватская Е. П. Письма друзьям и сотрудникам. М., 2002. С. 250.

Изида

Блаватская путешествует по Египту. Ей запомнилась египетская Книга мертвых, которая ей казалась похожей на христианские Откровения. Эта параллель преследовала ее всё чаще и чаще. Она всей душой верила в предание об Атлантиде. Она хотела обнаружить тайные летописи древних мудрецов, которые связаны с ключевым камнем древних построек. На нем написаны священные непроизносимые буквы. Каждая из этих букв представляла одно из божественных имен, начертанных знаками-эмблемами, о которых знали первые франкмасоны… Эти поиски приведут Блаватскую к особому пониманию Христа: не как в Иисуса из Назарета, а как в безличное божество. Иными словами, для нее Кришна или Будда были тем же, что и Христос. Она дерзнет утверждать, что христианское учение исковеркано Церковью. Христос, по ее мнению, обозначает «проявленный свет», а не «помазанник», как переиначили это имя греческие отцы Церкви, отождествив его с еврейским «мессия». Постепенно в ее сочинениях образ Изиды как древнеегипетской богини плодородия, воды и ветра, символ женственности и семейной верности совместится с христианским образом Девы Марии. Так рождается ее труд «Изида без покрова». В нем Блаватская излагает теософское учение, восходящее к культу Майтрейи — будды грядущего исторического цикла.

Имя Блаватской связано прежде всего с созданием и укреплением так называемого Теософического общества. Его филиалы возникли в разных странах. Уже создав его, в 1879 году, она пишет А. С. Суворину: «Совсем я не спиритка и против материализующихся бабушек и усопших тещей восстаю всеми силами. Наше Общество воюет против спиритуалистов более четырех лет».

Субба Роу Т., Баваджи, Е. П. Блаватская

На тот момент Теософическое общество насчитывало 79 членов, причем «все они — люди образованные и почти все — скептики, горящие желанием убедиться в великой истине бессмертия, жаждущие взаимной духовной работы по отделению Божественных зерен от плевел, стремящихся сами убедиться и доказать окружающим, что существует мир развоплощенных духов, состоящий из освобожденных душ, которые трудятся во имя совершенствования и очищения, дабы подняться еще выше и приблизиться к Великому Божественному Источнику — Богу, Великому Принципу, чистому и незримому».

Блаватская Е. П. Письма друзьям и сотрудникам. М., 2002. С. 155—156.

В основу теософии Блаватской лег ее личный миф. На него влияло чтение книг Павла Долгорукого, согласно которому, группа тайных наставников руководит духовным становлением человечества. Блаватская возводила эту мифологему в абсолют, применяя на всё, что ее окружает. Всё это формировало в ее сознании миф о тайных наставниках, которыми она и ее последователи считали «восточных адептов», которые «превратились» в «тибетских махатм». Блаватская настойчиво заставляла многих людей, чаще всего христиан по вероисповеданию, принять основные понятия индуизма и тибетского буддизма — двух религиозных систем. Эта мудрость была призвана преобразить мир. Блаватская говорила: «Наше Теософическое Общество — это Великая Республика Совести, а не прибыльное мероприятие».

Блаватская писала «Тайную доктрину» 4 года. Верстку книги она получила осенью 1888 года в Лондоне. Она была убеждена, что эта книга не принесет ей прижизненной славы — успех «Тайной доктрины» она предощущала в следующем веке.

«Тайная доктрина» была рождена необходимостью Теософического общества иметь монументальную книгу по оккультизму. Это огромная книга была призвана ни много ни мало изменить мир.

Е. П. Блаватская утром за своим столом, пишет Тайную Доктрину. Конец 1887, Лансдаун Роад, 17, Лондон.

Что такое «Тайная доктрина»?

Это комментарий к сакральному тексту «Строфы Дзиан». Блаватская познакомилась с ним в гималайском монастыре. Концепция этого учения опиралась на такие положения индуизма, как телесное перевоплощение / метемпсихоз / реинкарнация. Жизнь понимается Блаватской как цикличный круговорот, единый круг рождений и смертей, перерастающий в другой круг рождений и смертей.

«Тайная доктрина» — книга о том, как появилась жизнь, как она развивается, как она существует и имеет ли глубинный смысл.

Это нечто, неизвестное пока умозрению Запада, называется оккультистами Фохатом. Это есть «мост», посредством которого Идеи, существующие в Божественной Мысли, запечатлеваются на Космической Субстанции, как Законы Природы. Фохат, таким образом, является динамической энергией Космической Мыслеосновы. Рассматривая же его с другой стороны, он — разумный посредник, руководящая сила всех проявлений. Божественная Мысль, переданная и проявленная Дхиан-Коганами, Строителями видимого Мира. Так от Духа или Космической Мысле-основы происходит наше сознание, от Космической Субстанции те несколько проводников, в которых сознание это индивидуализируется и достигает до самоосознания — или размышляющего — сознания. Между тем, как Фохат, в его различных проявлениях, является таинственным звеном между Разумом и Материей, животворящим принципом, электризующим каждый атом к жизни.

Второй том книги называется «Антропогенезис» и посвящен попытке вписать в обозначенные автором космические координаты человека. Человек входит во все циклы космического развития, занимает в них значительное место. Причем каждому кругу (циклу) развития жизни соответствуют 7 корневых рас. С первого по четвертый круг человек деградирует, им правит материальный мир. В пятом круге начинается восхождение из тьмы к Свету, от сиюминутного — к вечному. По мнению Блаватской, только пятая корневая раса может преобразить мир. Это арийская раса, которой предшествовала раса жителей Атлантиды. В сознании Блаватской атланты выглядят гигантами, которые имеют развитые технологии. Протогуманоидная раса включает астральную, гиперборейцев и лемурийцев.

«Тайная доктрина» строится на трех мировоззренческих принципах. Во-первых, автор признает существование вездесущего, вечного, безграничного и неизменного Бога. Бог руководит космосом с помощью Фохата. Во-вторых, всякое творение включено в систему бесконечных рождений и смертей. Каждый цикл заканчивается духовным перерождением и приближением к божественному. В-третьих, душа каждого человека связана с Богом. Микро- и макрокосмос не изолированны, а слиты в единое целое.

Блаватская радовалась «Тайной доктрине». Она словно писала ее не для людей, а для вечности. Она признавалась, что в ней всё дрожит от боли и от радости… Ею владело высшее знание того, что зло не вечно. Эту библейскую истину для нее подтверждали буддийские священные тексты: зло преодолевается через смерть и воскресение. Но с христианским воскресением Христа Блаватская не могла согласиться. Она даже создала в Англии скандальный журнал, названный именем дьявола. Уже затем, в ответ на обвинения и сплетни, она писала: «Что вы на меня напали за то, что я свой журнал Люцифером назвала. Это прекрасное название! Lux, Lucis — свет, ferre — носить. „Носитель света“ — чего лучше?.. Это только благодаря мильтоновскому „Потерянному раю“ Lucifer стал синонимом падшего духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклеп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эасфорос — греков, Люцифер — римлян, ведь это название звезды утра, провозвестницы яркого света солнечного. Разве сам Христос не сказал о себе: „Я, Иисус, звезда утренняя“ (Откров. Св. Иоанна XXII, ст. 16)? Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари предвещать яркий рассвет правды — слияние всех толкований по букве, в единый, по духу, свет истины!».

Желиховская В. П. Радда-Бай, или Правда о Блаватской. М., 2006. С. 57—58.

«Тайная доктрина» — это бездна снов, иллюзий, это пропасть неизвестности, путь, как представлялось Блаватской, к одухотворенной жизни. Люди ее близкого окружения и она сама уникальны и неповторимы. Для них идеи важнее и притягательнее всех материальных благ, всех богатств мира. Ее притягивал письменный стол, кресло перед ним, занавешенное окно, сквозь которое в комнату проникал солнечный свет, запах цветущей природы. В последние годы жизни Блаватская много думает о смерти, удивляясь и поражаясь укоренившимся предрассудкам. Смерть — это не горе, а обретение нового существования. Ведь не оживет зерно, если не умрет. Еще больше в ней жила надежда, что спустя 100 лет человек упоенно заглянет в глубины самого себя и духовным взором увидит, что он не одинок, а сопричастен божественному, что ему близка как никому другому беспредельность космоса… Она видит Лаокоона, которого душат, а его детей терзают, ломают кости толстые змеи с раздутыми головами… Она думает, что Лаокоон ради своих детей пытается преодолеть безумие земного мира, но всё напрасно: этот земной мир не преодолеть. Но этот упрямый и волевой профиль, искаженный мукой, не дает ей покоя. Он дарит надежду выскользнуть из «змеиных» пут своего времени, избавиться и убедить других.