«Современники» К. Чуковского
Книга «Современники. Портреты и этюды» бесценна для читателей русской литературы живыми и яркими воспоминаниями о писателях XX века. Именно перу Чуковского принадлежат мемуары о Чехове. Без них довольно трудно понять его характер и творчество в целом.
Особое место в книге занимает глава, посвященная истории знакомства Чуковского с Куприным (1870—1938). Она интересна как обыкновенному читателю (в том числе ребятам, которые приступают к изучению творчества Куприна на уроках литературы), так и исследователю. Страница за страницей воссоздается неоднозначный образ писателя. Вот, к примеру, Куприн красит волосы знакомому тюремщику, который собрался жениться:
— Ну, господи благослови! — сказал Куприн и, сунув в жестянку малярную кисть, мазнул ею по седой голове старичка. Старичок ужаснулся:
— Зеленая!
— Ничего! Через час почернеет!
Капли краски так и застучали дождем по газетным листам, которыми старичок был прикрыт как салфетками, чтобы не испачкался его новый костюм.
Вскоре его седая щетина стала зеленой, как весенний салат.
Он выпил еще одну рюмку, хихикнул и блаженно уснул.
Спал он долго — часа два или три. К ночи он проснулся с мучительным воплем. Краска стала сохнуть. Кожа на его крохотном темени стягивалась все сильнее.
Старичок заметался по комнате.
Потом он подбежал к зеркалу и горько захныкал: голова осталась такой же зеленой.
— Ничего, ничего, потерпите! Еще десять-пятнадцать минут...
Время идет. Каскад забавных «зарисовок» постепенно сменяется воспоминаниями о куда более серьезных событиях из жизни художника. Вот он пишет рассказ «Тост» для журнала Чуковского «Сигнал». Чуковский вспоминает об этой истории с благодарностью:
Конечно, знаменитый писатель мог поместить свой рассказ в каком-нибудь более солидном издании. Предоставив его нашему журналу, он оказал мне большую поддержку, о которой я и теперь, через шестьдесят лет, не могу не вспомнить с живейшей признательностью.
Затем следует закрытие журнала властью и арест его главного редактора — Чуковского. Жена Куприна вносит за него залог в десять тысяч рублей и тем самым спасает от заключения.
Так проходят годы. Чуковский, воссоздавая линию жизни Куприна, делится последними своими воспоминаниями о писателе:
Осенью 1919 года он совершил самую большую ошибку, какую когда-либо совершал за свою жизнь: перешел советскую границу и стал эмигрантом.
Эти последние воспоминания рисуют еще один облик Куприна — печальный и грустный:
В 1937 году Куприн возвратился на родину такой изможденный и хилый, что его невозможно было узнать, словно его подменили. В этом немощном, подслеповатом человеке с такой тоненькой шеей, с таким растерянным, изжелта-бледным лицом не осталось ни единой черты от того Куприна, какой запечатлен в его книгах.
Эти строки во многом перекликаются с впечатлениями Бунина, встретившего Куприна на улице Парижа. Куприн обнял его «с такой трогательной нежностью, с такой грустной кротостью», что у того «слезы навернулись на глаза». Куприн возвращается на родину для того, чтобы умереть на родной земле: жить ему оставалось меньше года. Одиночество, тоска и, наконец, «горькая, безысходная бедность».
«Я изнемогаю без русского языка...» — признается Куприн в письме И. Е. Репину.
И это только одна из глав книги Чуковского. Там же вы найдете главы о Горьком, Короленко, Андрееве, Сологубе, Ахматовой, Гумилеве, Маяковском, Луначарском, Алексее Толстом, Пастернаке, Тынянове, Зощенко, Макаренко, Репине и других.