Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский (1821—1866)

Знакомство Достоевского и Петрашевского было случайным. И. Л. Волгин пишет о встрече на улице чернобородого и странноватого вида мужчины с Достоевским, о его вопросе касательно будущей повести писателя. Они были однолетками, Достоевский был всего на два дня старше Петрашевского (обоим по 25 лет). Их отцы — медики, оба участники войны 1812 года, оба отца не доживут до печальной развязки.

Волгин И. Л. Пропавший заговор. Достоевский: дорога на эшафот. М.: Академический проект, 2017. — 869 с.

У Покрова
Стояла их смиренная лачужка
За самой будкой. Вижу как теперь...

А это еще одно совпадение. Пушкинский «Домик в Коломне» — о том самом месте, где и жил титулярный советник Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский («у Покрова»).

В годы государственной службы Петрашевский всячески дурачит власть, издевается над ее бессмысленными постановлениями. Например, в ответ на указ о запрете носить чиновникам длинные волосы он наголо обривает голову и надевает на нее пышный парик. Кощунствует в храме: приходит туда в женской одежде. Когда квартальный надзиратель спросит: «Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина» — ответит: «А мне кажется, что вы переодетая женщина». «Как мы смешны в этих костюмах», — скажет на эшафоте Петрашевский. «Круговорот переодеваний завершится смертным балахоном», — пишет И. Л. Волгин. Этот мотив переодеваний, проходящий через жизнь Петрашевского, опять восходит к Пушкину, его строчке: «И я бы мог, как шут...», которой он подпишет рисунок повешенных декабристов.

Достоевский позднее подтвердит: «...Петрашевцы были совершенно одного типа с декабристами». Цензура сразу же вычеркнет эту строку из его «Дневника писателя», а вместе с ней и всю главу. Что же там было сказано? «И те, и другие принадлежали бесспорно к одному и тому же господскому, „барскому“, так сказать, обществу; и в этой характерной черте тогдашнего типа политических преступников... решительно не было никакого различия».