Андрей Рублев (ок. 1360—1430) — иконописец, который по праву может быть поставлен в ряд гениальных творцов в мировой культуре. В иконах Рублева навеки запечатлена потаенная мечта о человеческом идеале и красоте.

Мы ничего не знаем о Рублеве. Ничего не найти о его детстве. Неизвестно, где, в каком году, в какой среде он родился. Неизвестно даже имя иконописца, которое он получил при рождении, ибо Андрей — его второе, монашеское, имя.

Всё уходит в историю, порой, безвозвратно. Но что-то остается, ведь личность такого масштаба всегда оставляет след во времени, порой, едва различимый, но все же существующий.

Во времена Рублева живопись отражает происходящее в литературе. Но идеал, утверждаемый разными видами искусства, не был одинаковым. Поэтому так интересно взглянуть на живопись, ведь в XV веке, насколько мы знаем, живопись явно опережала литературу.

Судьбе и творениям Рублева вполне соответствует «Повесть о Петре и Февронии Муромских» — текст о любви муромского князя Петра и простой крестьянской девушки Февронии — повесть о чувстве невероятной и непобедимой силы. Феврония, по наблюдению Д. С. Лихачева, подобна тихим ангелам Рублева. Она «мудрая дева» сказочных сюжетов. Внешние проявления ее силы скупы, но она готова на подвиг самоотречения, побеждая собственные страсти. Поэтому ее любовь и непобедима внешне, ибо она побеждена внутренне, ею самой. Ей свойственна мудрость во всех проявлениях, причем между умом, чувством и волей у нее нет конфликта, это удивительная «тишина» образа. Д. С. Лихачев называет ее стилем «психологической умиротворенности».

Этот стиль имеет аналогию в живописи, особенно при сравнении творчества Феофана Грека и Андрея Рублева. У Грека — экспрессивный, горячий, динамичный стиль, у Рублева — вдумчивая, сдержанная эмоциональность.

См. об этом: Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1962. С. 80.

Существует монастырский обычай, согласно которому при пострижении в монахи нужно давать имя, начинающееся на ту же букву, что и мирское. Поэтому при рождении Рублева, возможно, могли назвать Алексеем, Александром, Афанасием, Антонием… Всего насчитывается 136 мужских имен, начинающихся на первую букву алфавита.

В XV веке имя мыслилось в прямой связи с вечностью. Поэтому новорожденных зачастую называли именем того святого, чья память приходится на день рождения или ближайшие дни, поскольку, получая имя святого и с ним вместе календарные именины, человек обретал в его лице своего покровителя и заступника. Отсюда — начало еще более глубоких таинств. При крещении младенец трижды погружался в воду во имя Отца и Сына и Святого Духа, тем самым приобщаясь к жизни в Боге, к Святой Троице, умирал и воскресал в вечной жизни вместе с Христом. Многое из этого связано с вечной жаждой человека преодолеть смерть, его верой в воскресение.

Сведений о самом Рублеве крайне мало. Дважды его упомянули современники-летописцы. Краткие сведения о нем содержатся в двух житийных произведениях. И еще около тридцати упоминаний разной степени достоверности. Условные портреты Рублева содержатся в нескольких миниатюрах XVI—XVII веков и на одной иконе. Вот и всё, что можно найти о Рублеве. Ничтожно мало сведений. Первая биография Рублева была написана в 1893 году в «Словаре русских художников» Н. П. Собко. Она заняла несколько страниц. Трудно найти издание такой древности, но вот те самые страницы.

«Словарь русских художников» Н. П. Собко: обложка и страницы об Андрее Рублеве. Следует учитывать, что биография составлена на основании всех известных к тому времени источников.

Так же мал список и тех иконописцев, которых мы сегодня знаем: Феофан Грек, Андрей Рублев, Даниил Черный, Паисий, Дионисий с сыновьями.

До нас дошло мало и живописных произведений Андрея Рублева. Всё его творчество было связано с Москвой, а также с ближайшими к ней городами и монастырями.

• В 1405 году Рублев вместе со старцем Прохором из Городца и Феофаном Греком расписывал Благовещенский собор Московского кремля.
• В 1408 году, по приказанию московского князя, Рублев совместно со своим другом Даниилом Черным расписывает Успенский собор во Владимире.
• В 1424—1426 гг. троицкий игумен Никон пригласил Андрея Рублева и Даниила Черного для росписи фресками и украшения иконами Троицкого собора в Троице-Сергиевском монастыре.

Ко времени последней из перечисленных работ относится, вероятно, создание Рублевым знаменитой «Троицы». О ней — позже.

Фреска «Страшный суд» (1408) в Успенском соборе г. Владимира

Изображенные на фреске ангелы и святые безмятежно спокойны, их лица наполнены светлой радостью. Столь радостны лица и у грешников, идущих в ад на вечные муки. Почему?..

Несмотря на то, что Рублев жил в XV веке, интерес русской науки к его личности относится только к XIX веку. В 1817 году Н. М. Карамзин в пятом томе «Истории государства Российского» приведет ранее неизвестные летописные сведения о работе Рублева в Благовещенском соборе Московского кремля. Были слухи, что одна из его работ хранятся у любителя древностей А. И. Мусина-Пушкина, имя которого, как известно, было связано с открытием «Слова о Полку Игореве» (правда, в 1841 году этот факт опровергли). Позднее, в 1840 году, историк Н. Д. Иванчин-Писарев посетил Троице-Сергиев монастырь и увидел там рублевскую «Троицу». В своих путевых заметках он написал:

Поклоняюсь главной местной иконе Святой Троицы, я долго стоял перед ней, дивясь живописанию… Она являет в себе один из лучших и цельнейших из памятников… искусства, ибо стиль рисунка и самого живописания кажет в ней цветущее время онаго. Она может почесться славою древнего русского искусства.

Ни слова мимо, всё так, как оно есть на самом деле. Пророческие слова историка предвосхитили собой всё, что будет о ней сказано в XX веке.

В год, принятый за дату рождения Рублева, один московский летописец засвидетельствовал событие, которое окажет прямое влияние на судьбу Андрея: «в лето 6868 (1360) прииде из Кыева на Москву пресвященный митрополит Алексѣи». В тот же год митрополит Алексей положил основание подмосковному Спасскому монастырю. Здесь Рублев будет монашествовать, писать иконы и фрески, здесь же умрет и здесь же будет погребен.

Полное Собрание Русских Летописей. Московский летописный свод конца XV в. С. 181.

В какое время он жил? Всё было очень непросто. Судите сами.

• 1360 год — беспорядки в Золотой Орде. Ханы воюют между собой за право первенства в ордынском «царстве». Смена «царей» порождает княжеские смуты на Руси.
• 1361 год — царь Дмитрий готовится к войне с суздальцами.
• 1362 год — подготовка к военным действиям; все заканчивается без кровопролития — князь Дмитрий оставил столицу и отошел к Суздалю.
• 1364 год — в Нижнем Новгороде, Переславле, Коломне и в Москве началась чума: «Прииде сея казнь и такое множество было мертвых, что не успевали живые погребать их»; «был мор велик и страшен, везде бо мертвии в градах и в селах, в домах и у церквей. И туга и скорбь и плачь неутишим, мало было живых, но вси мертвии… дворы многи пусты быша, а в иных один остался или два, ли женеск пол, ли мужеск, или отроча мало…» Вот только одна страница летописей того времени, посмотрите.

Полное Собрание Русских Летописей. Т. 25. Московский летописный свод конца XV в. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР. С. 182.

Удивительно, каким образом эта «отроча» выжила: как не заболел Андрей. Неизвестно, миновала ли язва его родителей или он еще в детстве пережил смерть близких? Этого, видимо, так и не узнать.

Таким образом, жизнь, которая открывалась перед молодым Андреем, рисовала ему смерть как одну из реальностей человеческой жизни. Он видел моровые язвы, ежегодные войны, он еще в детстве мог понять многое. Жизнь того времени несла на себе отсвет смерти, принося тем самым ощущение непрочности и ненадежности земной жизни, ее сиюминутности и тленности.

Нам сложно уловить в полном виде это мировоззрение. Если читатель знаком с некоторыми древними житиями, то он может вспомнить, какие изменения претерпевал человек в них, пережив смерть близкого… Протопоп Аввакум Петров в своем жизнеописании вспоминает о первой встрече со смертью в детстве. Умер не человек, а домашнее животное, и маленький мальчик увидел это: «и той нощи восставше, пред образом плакався довольно о душе своей, поминая смерть, яко и мне умереть, и с тех пор обыкох по вся нощи молитися».

Посмотрите еще раз на приведенную страницу летописи. Внимательный читатель увидит, что в то время царствовала не только смерть. Было и светлое, доброе. Противостоя хаосу, разрушению, восстанавливались города, в Москве строились впервые каменные стены Кремля (см. конец страницы). Люди помоги больным и бедным: кто-то воспитывал многочисленных сирот. Свои работы Рублев напишет в зрелом возрасте, но время детства окажет на него неизгладимое влияние.

Грамотность мужчин в XIV—XV веках была неплохой. Люди умели вести переписку. Существовали «книжницы». Это одновременно и библиотеки, и мастерские по переписке и художественному украшению рукописей. Книга же в качестве личной собственности была редкостью. Книга в то время воспринималась в качестве абсолютного мерила этической ценности, являлась для людей указателем на верный жизненный путь. Но важно не только знать истину, но и выстраивать жизнь согласно ей. Ученик и жизненный путь воспринимались как единое целое. Путь, указанный книгой, позволяет спастись, обрести жизнь вечную. И тяга Рублева к искусству не могла сформироваться без книг.

Важен также и ранний уход Андрея в монахи. В. О. Ключевский воссоздает картину: «В монастыре все было бледно и скудно… все худостно, все нищетно, все сиротинско… В самой ограде монастыря первобытный лес шумел над кельями и осенью обсыпал их кровли палыми листьями и иглами… В деревянной церкви пахло лучиной… Случалось, что вся братия сидела чуть не без куска хлеба».

Ключевский В. О. Литературные портреты. М.: Современник, 1991.

Довольно часто авторы, упоминающие монашество Рублева, произносят еще одно слово. Исихазм. Обет молчания.

Исихазм является древнейшей традицией (начиная с IV века), понять сущность которой очень сложно. Цель исихии — безмолвие ради достижения внутренней тишины, гармонии, цельности души и тела.

Мистические течения XIV в., охватившие Византию, южных славян и в умеренной форме Россию, ставили внутреннее над внешним, «безмолвие» над обрядом, проповедовали возможность индивидуального общения с богом в созерцательной жизни и в этом смысле были до известной степени противоцерковными. И это относится прежде всего к учению исихастов.

<…> В России исихазм оказывал воздействие главным образом через Афон. Центром новых мистических настроений стал Троице-Сергиев монастырь, основатель которого Сергий Радонежский «божественные сладости безволвиа въкусив».

Из этого монастыря вышел главный представитель нового литературного стиля Епифаний Премудрый и главный представитель нового течения в живописи Андрей Рублев (безмолвная беседа ангелов — основная тема рублевской Троицы).

<…> «Безмолвие» исихастов было связано с обостренным чувством слова, в сознанием собой таинственной силы слова и необходимости точного выражения в слове сущности явления, с учением о творческой способности слова.

Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1962. С. 85.

Мы вглядимся только в одну из икон Рублева — «Троицу».

Андрей Рублев по-новому изобразил Троицу. Раньше было иначе. Как будто в древнем рассказе: три человека, три таинственных гостя с посохами после долгого пути подошли к шатру гостеприимного старца. Он пригласил их на трапезу. Хозяева подают к столу угощение. И всё проникнуто глубинной тайной: три мужа принесли весть огромной важности. У них крылья, они изображены в виде ангелов (слово «ангел» по-гречески значит «вестник»). Это весть о «завете», о договоре Бога и человека. Смысл Троицы всегда был загадочен и сводился к двум толкованиям:

• Трое гостей — это явление в ангельском виде самого Бога, которого сопровождают два служащих ему ангела. Отмечалось, что не равны между собой три ангела и выделялся средний из них. Так считал и Феофан Грек со своими учениками. Размеры среднего ангела больше, чем у других двух, которые занимают подчиненное положение, соприсутствуют среднему, находясь под его крыльями как исполнители высшей воли.
• Более таинственное толкование смысла ангельской троицы. По своей глубине оно оставляет в душе ощущение бесконечной тайны мироздания. В образах трех ангелов миру явлена тайна троического божественного единства.

Так было раньше. Рублев же напишет свою «Троицу», выступив глубоким мыслителем. Икона безграничная, многогранная по содержанию и смыслам, заключенным в ней.

Три лица, три ипостаси, но Бог же един… Как понять, как осмыслить эту тайну ограниченному человеческому сознанию? Трудно понять саму идею бесконечности пространства и вечности времени, но здесь еще больше: как понять единство трех лиц, трех ипостасей? Как заставить свой разум понять, что здесь 1 = 3? Три источника света, а свет один.

Рублев избегает того, что может отвлечь, поэтому на иконе нет ничего лишнего. Он сохраняет основы древнего рассказа: дом слева, древо — образ дубравы, гора, а впереди, ближе к зрителю — три обращенных друг к другу в тихой беседе ангела. Нет подробностей гостеприимства, нет примет домашнего очага, обыденности. Только Троица — образ единства и жертвенной любви.

Удивительны их лица, у каждого оно свое, словно знак их уникальной роли в созидании мира. Левый ангел — образ Отца. С его воли начинается Вселенная. Позади него не просто дом, а идея строительства дома, идея устроения дома во Вселенной. И слегка приподнятая рука как бы передает эту «начальность», на лице же — твердая воля. Средний ангел обращен к правому, но голова его слегка повернута к Отцу. Это Сын, которому предстоит принять человеческую природу, принести жертву на кресте… В его лице сквозь легкую задумчивость передана решимость на подвиг любви, смешанная с размышлением о предстоящих страданиях. Его одежды похожи на одежды Иисуса — темный, багряный хитон с золотистой полосой на правом плече. За ним — дерево, напоминающее «древо жизни», рука опущена на трапезу. Он благословляет роковую чашу как знак неизбежности смерти и страдания. Он словно сам помещен в чашу… Третий ангел с тихой печалью на лице — Дух-Утешитель. Гора за ним — образ чего-то возвышенного и высокого.

«Троица» Рублева — призыв к единению людей, имеющий в своей глубинной основе философское уяснение мира. Троичность — не только закон геометрии Вселенной, но и идеальное выражение не замкнутой на самой себе любви, разомкнутой любви, способной вместить в себя всё мироздание. Это отражает композиция «Троицы»: три ангела образуют собой треугольник, который заключен в восьмигранник (символ вечности). Всё объединено в круге. Здесь нет законов земного тяготения, а царит своя таинственная логика. Ангелы бестелесны, они словно парят в воздухе (обнаженные ступни не опираются на землю), их одежда, словно вмещает в себя отблески небесной голубизны. В их нежных ликах ощущается невероятная сила нравственности, способность жертвовать собой ради других. Растворяется всё земное, остаются только намеки. Тончайшие посохи напоминают человеку, что он только временно здесь, на земле, и ничего не сможет унести с собой отсюда, кроме своей души…

В ликах святых на иконах нам явлен образ Бога. По-гречески лик называется идеей — «эйдосом» (ср. греч.: είδος — ιδέα). Лик — это духовная сущность, созерцание вечного смысла и красоты. Учение Платона об идее самостоятельно распространилось в философию, богословие и даже в житейский язык. Лицо становится ликом тогда, когда через материальное, внешнее, вещественное начинает «мерцать» образ Бога.

П. Флоренский в работе «Иконостас» (1919—1922), исследуя особенности классической русской иконописи с древнейших времен до шедевров Феофана Грека и Андрея Рублева, сказал о «Троице»:

Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительно звучит именно то, о котором даже не упоминается в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: «Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог».

Флоренский П. Иконостас. СПб.: Издательская группа «Азбука-классика», 2010. С. 47.