Французские режиссеры сняли серию документальных фильмов «Неистовые модернисты» по мотивам книги Д. Франка «Время богемы». Всего вышло 6 серий, каждая из которых длится около 50 минут. Фильмы великолепны.

Обложка русского издания

Слово «мнемотехника» вряд ли способно передать, что представляла собой цицеронова искусная память, когда она передвигалась среди строений древнего Рима, видя различные места, видя образы, помещенные в этих местах, и обладая при этом острым внутренним зрением, которое сразу передавало устам оратора мысли и слова его речи. Я предпочитаю называть все это «искусством памяти».

В своей жизни и профессиональной деятельности мы, современные люди, вообще не обладающие памятью, можем подобно вышеупомянутому профессору использовать время от времени какую-нибудь собственную мнемотехнику, не имеющую для нас жизненной значимости. Но в древнем мире незнакомом с книгопечатанием, не имеющим бумаги для записи и тиражирования лекций, развитая память имела жизненно важное значение. И древние развивали свою память в искусстве, которое представляло собой отражение искусства и архитектуры древнего мира. Это искусство основывалось на возможностях острой зрительной памяти, ныне нами утраченных. Слово «мнемотехника», в целом верное для описательной характеристики классического искусства памяти, делает этот загадочный предмет более простым, чем он есть на самом деле.

Прочитал выступление научного руководителя ВШЭ Льва Любимова и хочу обратить особое внимание на несколько важных моментов.

1. Когда я задаю вопрос: «Вы окончили школу, вам из неё что-то пригодилось в жизни?», мне обычно отвечают: считать и писать. В нашей потерянной в 1917 году России 30% населения были старообрядцами. Там старики учили молодёжь счёту и чтению без всякой школы, и в жизнь все выходили грамотными людьми. Некоторые называют ещё какие-то социальные компетенции. Например, «школа позволила быть лидером». Получается, что на вопрос, что из школы осталось с человеком на всю жизнь, мы получаем ответ — ничего. И в действительности так оно и есть. Если бы подобный вопрос по поводу обучения в гимназии можно было бы задать товарищу Ленину, который умер 100 лет назад, то ответ с большой долей вероятности был бы такой: английский, французский, немецкий языки. А также очень неплохие латынь и греческий с безусловно сильно продвинутыми гуманитарными знаниями. И этот мужик всё ликвидировал, взяв власть в стране.
2. В России есть два страшнейших провала в сравнении с Востоком и Западом. Первый — это родители. За последние 100 лет их выучили, что они должны родить ребёнка, его кормить, обувать и спать укладывать, а всё остальное должна делать школа. Родитель к этому привык, эта мысль записана в его генетическом коде. Когда на Западе в 1960-е годы поняли, что нужны глубокие реформы (тогда как раз появились работы Выготского), они пришли к выводу, что родителей надо за шкирку привести в образовательную систему. И там появились законы по поводу обязанностей родителей, что они должны делать сразу же, как только малыш родился. Попробуйте, например, в Англии дошкольнику дома вечером не читать книжки вслух час. Если соседи об этом узнают и сообщат куда надо, ребёнка у родителей отнимут.
3. В начальной школе провал — чтение. Чтение — это не складывание слов из букв. Это коммуникативное поведение по извлечению смыслов из текста. Вся культура человечества — это тексты. После четвёртого класса должен выйти читатель. Для этого требуется, чтобы ни один день не обходился без чтения главы из книги. Но если не будут читать родители, не будет читать и ребёнок.
4. Содержание любого текста имеет много степеней свободы. Когда ребёнок расчленяет этот текст, делает из него мини-реферат, происходит бурное развитие интеллекта, потому что понятно именно то, что может быть выражено иначе. Ученик прочёл, сумел это содержание выразить своими словами, значит, он понял. Именно поэтому профессура раньше просила студентов делать конспекты. Не переписать слова, а изложить, найти свою степень свободы в предложенном тексте.

В своей новой документальной картине, Вернер Херцог погружается в прошлое, настоящее и будущее виртуального мира. С немецкой дотошностью и романтичностью он рассказывает историю интернета, от его пионеров из Калифорнийского университета до современных визионеров вроде Илона Маска. Однако Херцога интересует не только научно-технические достижения или, напротив, апокалиптические прогнозы, связанные с развитием мировой паутины, но прежде всего, как и почему интернет настолько кардинально изменил и продолжает менять нашу жизнь, что даже подсмотренные Херцогом буддистские монахи, едва прервав медитацию, тут же утыкаются в твиттер. Херцог исследует цифровой пейзаж с той же страстью и самоотверженностью, с которыми он раньше пересекал дикие ландшафты Амазонии, Сахары или Антарктиды, и рассказывает о взаимном влиянии двух миров: сетевого и реального, который теперь, после появления интернета, никогда уже не будет прежним.

Интересное доказательство того, что 4 = 7. Поскольку 1 + 2 + 3 + 4 = 10 и 1 + 2+ 3 + 4 + 5 + 6 + 7 = 28 = 2 + 8 = 10, то 4 = 10 и 7 = 10, а значит 4 = 7.

...Около 1818 г., в бытность поэта в Петербурге, одна славная тогда в столице ворожея сделала зловещее предсказание Пушкину, когда тот посетил ее с одним из своих приятелей.

Толстой граф Федор Иванович (1782—1846), прозванный «американцем», известный бреттер, был женат на цыганке; впоследствии в 1830 г. был сватом Пушкина.

Глядя на их руки, колдунья предсказала обоим насильственную смерть. На другой день приятель Пушкина, служивший в одном из гвардейских полков ротным командиром, был заколот унтер-офицером. Пушкин же до такой степени верил в зловещее пророчество ворожеи, что когда, впоследствии, готовясь к дуэли с известным американцем гр. Толстым, стрелял вместе со мною в цель, то не раз повторял: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый, так колдунья пророчила» — и точно, Дантес был белокур.

А. Н. Вульф. Рассказы о Пушкине. РС 1870, I (3-е изд.), стр. 582.

Портрет Дантеса (1812—1895), выполненный неизвестным художником