Афиша фильма (1961)

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
1-е послание к Коринфянам, 13:12

Бергман неспроста позаимствовал для названия своего фильма слова апостола Павла из Нового Завета. Через фильм лейтмотивом проходит та же мысль о неполноте знаний человека о Боге. В ее основу положена незамысловатая фабула: Карин вместе со своим отцом Давидом, мужем Мартином и братом Минусом отправляются на остров Форе для отдыха. У Карин, недавно выписавшейся из психиатрической лечебницы, появилась робкая надежда на возможность излечиться от своего недуга.

Карин и ее брат Минус

Фильм довольно «классический» в том плане, что строго соблюдает правило трех единств. Пустынный остров, на котором каждый из четырех героев переживает свою мучительную драму. Каждый из них с невероятным внутреннем напряжением ищет Бога в мире и внутри себя.

Отец Давид — известный писатель, который работает над своим романом и не может продвинуться в нем. Внешне его взаимоотношения с сыном, дочерью, ее мужем складываются благополучно. Вот он дарит им привезенные из Швейцарии подарки за ужином, затем дети играют перед ним пьесу собственного сочинения, сильно напоминающую Шекспира. Но как только Давид оказывается наедине с собой, он сокрушительно плачет, понимая всю никчемность своих подарков. Он также понимает кое-что важное о своей душевнобольной дочери Карин: ее болезнь неизлечима. Об этом он делает запись в своем дневнике.

Утром Карин тайно заглядывет в отцовский дневник и прочтет написанное. Но хуже то, что отец воспринимает ее болезнь как материал для будущего произведения. Он страдает от невозможности по-настоящему любить человека. Вместо любви он обнаруживает в себе только лишь рациональное начало — то, которое позволяет писателю подбирать нужные слова, складывать из них фразы, формулировать изящно звучащий текст будущего произведения. Мартин говорит Давиду:

В твоем сердце нет места эмоциям. Тебе недостает вежливости. Ты знаешь, как выразиться, находишь всегда подходящие слова, но в тебе нет главного: ты не имеешь представления о том, что такое жизнь. Ты просто боишься узнать больше о жизни. Зато ты преуспел в оправданиях и извинениях.

Давид, отец Карин

И в этот момент Давид рассказывает Мартину о собственных поисках Бога:

— Когда я был в Швейцарии, я решил совершить самоубийство. Взял напрокат машину, нашел обрыв. Я был абсолютно спокоен, было темно, на дороге не было ни души. Я был опустошен: ни страха, ни сожаления, ни ожиданий. Я подъехал к обрыву, нажал на газ, разогнался, но машина заглохла у самого края — подкачала коробка передач, видимо. Передние колеса скользнули по гравию и зависли над обрывом. Я вылез из машины, весь дрожал. Прополз по дороге лицом вниз, сел на камень и попытался отдышаться несколько часов.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Я думал, что у меня ничего не оставалось, о чем можно было бы пожалеть. Правда не предотвратит катастрофу.

— Но Карин тут ни при чем.

— Я считаю наоборот.

— В глубине моей души что-то зародилось. То, чему я не могу дать названия. Любовь...

Бог ли остановил машину над пропастью?..

Карин

У Карин под влиянием прочитанного еще сильнее обостряется душевная болезнь. Она начинает слышать голоса и принимает их за божественный глас. Этот всесильный Бог, пришествие Которого воспринимается как благо и радость, становится предметом ее размышлений. Она говорит о том, что существует одновременно в двух мирах: в мире реальном, земном и мире вечном. Находясь в состоянии мучительной душевной раздвоенности, девушка уверена, что Бог обязательно посетит ее: ей видится, что в комнате уже собралось множество людей, и все они ждут, когда дверь отворится и ее переступит Бог.

Семнадцатилетний Минус также переживает свою драму, связанную с непониманием отца и постоянным одиночеством. Его жизнь распадается на две половины: до и после инцеста с Карин. Связь с Карин усиливает его отчаяние до предела. Карин признается в содеянном отцу, который вдруг понимает, как сильно любит своих детей. Открывается ли Бог через любовь или Бог и есть любовь? Как приблизиться к пониманию сути божественного замысла?

Давид словно сам на мгновение превращается в Отца Небесного: он зовет Минуса поговорить о случившемся, но тот прячется от него, словно Адам, вкусивший плод с запретного древа познания. Отец не отвергает кровосмесителя, а наоборот, пытается поговорить с ним. В конце из разговора Минус испытывает внутреннее потрясение. «Он поговорил со мной», — говорит он в изумлении. Что ему открылось в теплом и полном понимания разговоре с отцом и кто все-таки «поговорил» с ним?..

Минус с отцом Давидом

Постепенное приближение к лику Бога оборачивается чудовищными последствиями. Карин внезапно различает Его странные контуры. Бог — это паук с каменным лицом, который пытается ее изнасиловать. Вот предел познания Бога. От ужаса Карин впадает в шизофренический припадок, и ее вновь вынуждены отправить в лечебницу. Ожидание счастья превращается в ужас. Открывается ли настоящая нежность и красота через эту мерзость?..

Вопросы у Бергмана, как это всегда бывает, оказываются важнее ответов на них.

Фильм посвящен поиску правды о Боге и представляет собой первую часть «кинотрилогии веры» Бергмана. Все четыре героя получают молчание в ответ на свои поиски. Их муки во многом пересекаются с поисками некоторых героев Ф. М. Достоевского. В «Преступлении и наказании» Свидригайлов будет задаваться теми же вопросами: не является ли вечность банькой, заполненной пауками?..

Выпуск передачи «Канон» был снят в 1999 году. Кураев здесь просто великолепен:

Умение быть другим, чем тебе диктуют средства массовой информации, умение говорить «нет», умение защищать свой внутренний мир. Православие тем и важно, что оно не современно. Когда нам сегодня говорят: «Вы не современны, вы отстали», надо спросить: «Простите, а отстали от чего? А куда бежит все стадо? Если оно бежит к пропасти, то может быть и отстать немножко?».

Маяковского сегодня лучше не трогать. Потому что все про него понятно, потому что ничего про него не понятно.

Ю. Карабчиевский. Воскресение Маяковского. М.: Советский писатель, 1990. С. 5.

О Маяковском можно услышать самые разнообразные суждения. Вот например как воспринимал творчество поэта Бунин:

...думаю, что Маяковский останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства по части литературного восхваления его и тем самым воздействия на советскую чернь... <...>

В связи с недавней двадцатилетней годовщиной его самоубийства московская «Литературная газеты» заявила, что «имя Маяковского воплотилось в пароходы, школы, танки, улицы, театры и другие долгие дела. Десять пароходов „Владимир Маяковский“ плавают по морям и рекам. „Владимир Маяковский“ было начерчено на броне трех танков. Один из них дошел до Берлина, до самого рейхстага. Штурмовик „Владимир Маяковский“ разил врага с воздуха. Подводная лодка „Владимир Маяковский“ топила корабли в Балтике. Имя поэта носят: площадь в центре Москвы, станция метро, переулок, библиотека, музей, район в Грузии, село в Армении, поселок в Калужской области, горный пик на Памире, клуб литераторов в Ленинграде, улицы в пятнадцати городах, пять театров, три городских парка, школы, колхозы...». <...>

Маяковский с А. Крученых, Д. Бурлюком, Б. Лившицем, Н. Бурлюком. Москва, 1913

Маяковский прославился в некоторой степени еще до Ленина, выделился среди тех мошенников, хулиганов, что назывались футуристами. Все его скандальные выходки в ту пору были очень плоски, очень дешевы, все подобны выходкам Бурлюка, Крученых и прочих. Но он их всех превосходил силой грубости и дерзости.

И. А. Бунин. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 9. «Воспоминания»; «Дневник 1917—1918 гг.»; «Дневники 1881—1953 гг.», «Первые литературные шаги»; «Перед грозой». Интервью разных лет. М.: Воскресенье, 2006. С. 161—162.

А вот и полная версия этой статьи И. А. Бунина для желающих:

А вот противоположный взгляд, который принадлежит перу Анны Ахматовой. В 1940 году (спустя 10 лет после смерти поэта) она написала стихотворение «Маяковский в 1913 году».

При всех даже самых противоречивых высказываниях о Маяковском вне сомнений остается значение его фигуры для понимания феномена советской литературы.

Ю. Карабчиевский пишет о двойном романе Маяковского в 1929 году: в письмах — с Татьяной Яковлевой, в жизни — с Вероникой Полонской:

Осенью он хлопочет о поездке в Париж, очевидно, для того, чтобы вернуться обратно к Яковлевой, — а Полонскую нежно любит, называет «невесточкой» и строит с ней планы на будущее.

Ю. Карабчиевский. Воскресение Маяковского. М.: Советский писатель, 1990. С. 184.

Нельзя забывать, что Полонская была не только дочью известного актера немого кино, актрисой МХАТа (снималась в фильме «Стеклянный глаз», над сценарием которого, кстати, работала Брик), но находилась в это время замужем за Михаилом Яншиным.

Полонская не разводится с мужем и не хочет оставлять театр. Маяковский мечется: он то клянется ей в вечной любви, то угрожает ей, оскорбляет. Ему чудится, что окружающие усмехаются над ним. Полонская боится его, просит обратиться к врачу, предлагает расстаться на некоторое время, что только усугубляет его безумие. И далее — скандалы, сцены, метания. Маяковский постепенно подходит к последней черте.

Примерно в то же самое время в Москве состоялась премьера пьесы Маяковского «Баня». Критическим нападкам на пьесу не было конца. Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) в 1930 году вообще объявила, что публикация «Бани» являлась ошибкой журнала «Октябрь». Г. Корабельников вслед за Ермиловым пишет разгромную статью, в которой называет два неугодных произведения — «Усомнившийся Макар» А. Платонова и «Баню» Маяковского, в которых вместо «борьбы с бюрократизмом появилась борьба с пролетарским государством». Провал пьесы также сказался на состоянии поэта.

Последние мгновения жизни поэта излагаются далее по книге Ал. Михайлова «Маяковский» (М.: Молодая гвардия, 1988).

Объяснение (уже в комнате на Лубянке) походило на предыдущие. Маяковский требовал решить, наконец, все вопросы — и немедленно, грозил не отпустить Полонскую в театр, закрывал комнату на ключ. Когда она напомнила, что опаздывает в театр, Владимир Владимирович еще больше занервничал.

«Опять этот театр! Я ненавижу его, брось его к чертям! Я не могу так больше, я не пущу тебя на репетицию и вообще не выпущу из этой комнаты!»

...Владимир Владимирович быстро заходил по комнате. Почти бегал. Требовал, чтоб я с этой же минуты осталась с ним здесь, в этой комнате. Ждать квартиры нелепость, говорил он.

Я должна бросить театр немедленно же. Сегодня же на репетицию мне идти не нужно. Он сам зайдет в театр и скажет, что я больше не приду.

...Я ответила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться здесь сейчас. Я по-человечески люблю и уважаю мужа и не могу поступить с ним так.

И театра я не брошу и никогда не смогла бы бросить... Вот и на репетицию я должна и обязана пойти, и я пойду на репетицию, потом домой, скажу все... и вечером перееду к нему совсем.

Владимир Владимирович был не согласен с этим. Он продолжал настаивать на том, чтобы все было немедленно или совсем ничего не надо. Еще раз я ответила, что не могу так...

Я сказала:

«Что же вы не проводите меня даже?»

Он подошел ко мне, поцеловал и сказал совершенно спокойно и очень ласково:

«Нет, девочка, иди одна... Будь за меня спокойна...»

Улыбнулся и добавил:

«Я позвоню. У тебя есть деньги на такси?»

«Нет».

Он дал мне 20 рублей.

«Так ты позвонишь?»

«Да, да».

Я вышла, прошла несколько шагов до парадной двери.

Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору. Не могла заставить себя войти.

Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела.

Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди его было крошечное кровавое пятнышко.

Я помню, что бросилась к нему и только повторяла бесконечно:

— Что вы сделали? Что вы сделали?

Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову.

Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые...»

Снимок сделан после того, как Маяковского подняли и перенесли на диван.

15 апреля 1930 года в газетах появилось сообщение:

Вчера, 14 апреля, в 10 часов 15 минут утра в своем рабочем кабинете (Лубянский проезд, 3) покончил жизнь самоубийством поэт Владимир Маяковский. Как сообщил нашему сотруднику следователь тов. Сырцов, предварительные данные следствия указывают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта. Самоубийству предшествовала длительная болезнь, после которой поэт еще не совсем поправился.

Одновременно было опубликовано предсмертное письмо.

Предсмертная записка Маяковского

Слово «овра́г», как ни странно, связано с древнерусским словом «врагъ», которое образовано от глагола «вьрѢти» («бить ключом, бурлить»). Связь оврага с враждебными силами объясняется фонетической близостью: согласно сведениям из словаря В. И. Даля, эти слова омонимичны: «Овраг, овражек, враг, вражек». Даль также связывает их со словом «вара»: «холмъ, горушка, бугоръ, взлобокъ».

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Под ред. проф. И. А. Бодуэна де Куртенэ: в 4 тт. Т. 1. М.: Цитадель, 2011. С. 403, 632.

Вам не страшно? И мне не страшно. Страшно будет потом. Живым.
Александр Блок, 1921 год

Обложка первого издания поэмы (1918)

Время действия поэмы «Двенадцать» нетрудно восстановить по нескольким строчкам. Более того, для современного читателя поэма нуждается в подобного рода историческом комментарии.

Вся власть Учредительному Собранию!

Учредительное Собрание — это парламентское учреждение. Такие плакаты эсеры вывесили на улицах города 3 и 4 января 1918 г.

Идут двенадцать человек

Речь о дозорах красногвардейцев после Октябрьского переворота, которые постоянно несли караульную службу. Статья из энциклопедии для тех, кто не знает об этом:

Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1983. С. 298—299.

Революцьонный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!

9 января, в день тринадцатой годовщины «Кровавого воскресенья», защитники Учредительного собрания готовили новое выступление:

При малейших попытках контрреволюционного мятежа революционные караулы будут действовать со всей решительностью <...> Граждане, никаких выступлений, самосудов, выстрелов. Советская власть ждет от вас выдержки, спокойствия, твердости

Листовки петроградских большевиков, 1917—1920.

Ужь я темячко Почешу, почешу...

На воровском жаргоне «почесать темя» значит «убить».

Ю. Анненков. Иллюстрация к поэме «Двенадцать»

Дискуссия исследователей по поводу трактовки финала поэмы «Двенадцать» в журнале «Знамя» обязательна для прочтения. Кратко обозначим основные позиции спорящих.

С. Аверинцев

Исследователь считает, что финал поэмы невозможно трактовать без учета антихристианской морали, восходящей к философии Ф. Ницше («Так говорил Заратустра»):

Во-1-х, нет ни малейшей возможности не учитывать антихристианской константы блоковского творчества, с такой силой выраженной, скажем, в стихотворении «Не спят, не помнят, не торгуют...». Как само собой разумеется в кругу его культуры, константа эта была более или менее ницшеанской.

К. Азадовский

Настаивает на том, что поэма «Двенадцать» не столько историческая, сколько религиозная. Такой вывод он делает на основе внимательного анализа образа Христа:

Поэма «Двенадцать» долгое время воспринималась как «революционная», что до известной степени справедливо; но именно этот общественный резонанс приглушил для многих современников Блока, вовлеченных в водоворот роковых событий, ее более глубокое, подлинное и трагедийное звучание. Фигура Христа в финале поэмы, ведущего под «кровавым флагом» двенадцать «красных апостолов» и тем самым освящающего террор и убийство, казалась немыслимым кощунством. Конечно, так и есть, если взглянуть на «Двенадцать» в исторической перспективе. Однако «Двенадцать» — произведение историческое лишь на поверхности. Ибо история растворена здесь в мифе.

Д. Магомедова

Связывает сюжетную линию Петрухи с образом Христа в финале поэмы:

Известно, что в черновике против этой главы Блок записал: «И был с разбойником. Было двенадцать разбойников». Комментарий усматривает в этой записи и отсылку к Евангелию от Луки (история о двух распятых с Христом разбойниках, один из которых проявил сострадание к мукам Спасителя и был прощен), и к балладе Некрасова «О двух великих грешниках» («Кому на Руси жить хорошо»), где тоже идет речь о раскаявшемся и прощенном разбойнике.

В контексте этого евангельского сюжета, как мне кажется, и прочитывается смысл появления Христа перед красногвардейцами в финале поэмы. Это не благословение происходящего, не «освящение» стихийного разгула страстей, а изгнание бесов, преодоление стихийного аморализма, залог будущего трагического катарсиса для героев поэмы. Но появляется Он только в ответ на раскаяние Петрухи, на его жалость к бессмысленно убитой Катьке, на воспоминание о любви, на его почти неосознанное душевное движение навстречу Спасителю.

С. Лесневский

Так что почти в каждом (серьезном) толковании блоковского Христа есть своя доля правды, но вся правда только в совмещении многого, в том числе и несовместимого.

Ваша аргументированная точка зрения (согласие или несогласие с вышеизложенными позициями) будет особенно интересна на экзамене.

В конце 1880 года Ф. М. Достоевский отдает своему приятелю А. Н. Плещеву долг двадцатилетней давности и пишет:

Вот еще 150 р., и все-таки за мной остается хвостик. Но отдам как-нибудь в ближайшем будущем, когда разбогатею. А теперь еще пока только леплюсь. Всё только еще начинается.

24 декабря 1880 г.

Эти слова Достоевского наполняются совершенно новым смыслом, когда понимаешь, что на момент их написания ему оставалось жить чуть больше месяца.

Всё только еще начинается.

И он не ошибся.