Сегодня особенный день — день рождения Пушкина, которого А. Григорьев с легкой руки назвал «наше всё». Судить о том, насколько он был прав и точен в своем заявлении, в этой заметке не хочется. Куда интереснее эмоциональный окрас этого поздравления с днем рождения, ведь оно звучит довольно-таки радостно. Как оказывается, даже это жизнерадостное понимание важности столпа культурного наследия России весьма относительно.

Я хочу в этой заметке напомнить всем читателям о судьбе вот этой женщины. В конце вы всё поймете. Знаете, кто это?

Это — Мария Александровна Гартунг, старшая дочь Пушкина (1832—1919). В 1919 году, в советское время, она умерла от голода в 86 лет. Умерла в полном одиночестве, в маленькой комнатке Москвы (Собачий переулок).

Ей было 5 лет, когда погиб отец. Но она помнила его живым: голос, взгляд, жесты. Свою дочь Пушкин называл Машкой. Вот умилительные фрагменты из его писем 1833—1834 годов жене в Москву:

Кланяйся сестрам. Попроси их от меня Машку не баловать, т. е. не слушаться ее слез и крику, а то мне не будет от нее покоя.
28 апреля 1834 г.

Целую Машу и заочно смеюсь ее затеям.
26 июля 1834 г.

Целую Машку, Сашку и тебя; благословляю тебя, Сашку и Машку; целую Машку и так далее, до семи раз.
6 ноября 1833 г.

Портрет работы Макарова

В 1868 году Мария Александровна познакомилась со Львом Толстым. Он был поражен ею и взял ее внешность за основу образа Анны Карениной в своем романе, над которым в то время работал.

Л. Н. Толстой встретил Марию Александровну в Туле в 1868 году в доме генерала Тулубьева. Узнав, что М. А. Гартунг дочь Пушкина, Лев Николаевич чрезвычайно заинтересовался ею. Свояченица Толстого Т. А. Кузминская в своей книге «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» писала об этом вечере: «...вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру». Великий писатель сразу же заметил в ней общие черты с Пушкиным, особенно удивительные «арапские завитки на затылке». «Когда представили Льва Николаевича Марии Александровне, — продолжает Кузминская, — он сел за чайный стол около нее; разговора их я не знаю, но знаю, что она послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью. Он сам признавал это».

Февчук Л. П. Портреты и судьбы: из ленинградской пушкинианы. Л.: Лениздат, 1990.

В 28 лет Мария Александровна вышла замуж за генерал-майора Гартунга, которого через 17 лет обвинили в присвоении казенных денег и краже ценных бумаг. Естественно, дело было сфабриковано. Но для генерала в то время это означало невиданный позор, который толкнул его на самоубийство: он застрелился в зале суда. Судили уже не человека, а труп. Признали виновным.

М. А. Гартунг среди устроителей памятного пушкинского вечера 27 апреля 1916 года
в Московском училище Ф. Д. Дмитриева (улыбающаяся седовласая женщина в центре).

Дальше — революции, новая власть. В 1918 году на V Всероссийском съезде Советов была принята новая Конституция, согласно которой объявлялась особая категория людей: «лишенцы». Они не имели избирательного права, лишались пенсии, выплаты по безработице, права быть включенными в списки на получение продуктов и пр. Вот эта 65-я статья:

65. Не избирают и не могут быть избранными, хотя бы они входили в одну из вышеперечисленных категорий:

а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;

б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;

в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;

д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;

е) лица, признанные в установленном порядке душевно-больными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;

ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором.

Власть «вспомнила» о дворянском происхождении Марии Александровны. Поэтому она и попала под эту статью Конституции. Ведь она была фрейлиной при императрице... Она не имела детей от мужа, жила одна. Без средств к существованию, была вынуждена выменять свою квартиру на жалкую комнатушку. До конца своих дней она будет приходить к памятнику отца на Тверском бульваре.

Она приходит каждый день сюда
И на Тверском бульваре неподвижно
Сидит по — старчески, и давние года
С ней подолгу беседуют чуть слышно.

<...>

Во всей России знать лишь ей одной,
Ей, одинокой, седенькой старухе,
Как были ласковы и горячи порой
Вот эти пушкинские бронзовые руки.

Воспоминания давних лет: ее руки напоминали людям красоту рук Пушкина; старинное ожерелье, которое носила Наталья Николаевна — в нем она стояла под венцом с Пушкиным...

Весь день она проводила на скамье около памятника, вглядываясь в контуры отца. Сидела до темноты, на одном и том же месте, в любую погоду. Лишившись крыши над головой, она жила у приютившей ее сестры своей бывшей горничной.

Люди не могли молчать. Написали письмо Луначарскому. Ведь он в то время был первым наркомом просвещения. В итоге наркомсобес, «учтя заслуги Пушкина перед русской литературой», выделил ей персональную пенсию. Но совещались, думали и решали этот вопрос так долго, что Мария Александровна не дождалась своей первой пенсии. 7 марта 1919 года она умерла в полной нищете. Первая пенсия ушла на оплату похорон.

А сегодня мы вновь празднуем день рождения Пушкина. Ура!

Скан материала из газеты «Литературная Россия» за 1991 год

О начале века сообщают не числа, а катастрофы, которые открывают собой подлинное лицо столетия. Ослепленные календарным рубежом двух веков люди лишь спустя некоторое время понимают, что эта граница определяется далеко не числами. Так, сигналом начала XX века станет не 1900 год, а 1905, 1914, 1917. Как и для людей, ослепленных лучезарными 2000-ми, вестью о новом мире явится 11 сентября 2001-го.

Когда Андрей Белый впервые встретится с Александром Блоком, то услышит от него: «Боря, впереди черно». Он не поймет своего таинственного собеседника, понявшего истину: «Старания тщетны, Боря. Все погаснет».

И глухо заперты ворота,
А на стене — а на стене
Недвижный кто-то, черный кто-то
Людей считает в тишине.

«Черная» суть наступающего века приходит на смену светлым и полным воодушевления ожиданиям. Эту закономерность увидел Вл. Соловьев в 1899 году («Белые колокольчики»), за несколько лет до подлинного начала столетия:

Сколько их расцветало недавно,
Словно белое море в лесу!
Теплый ветер качал их так плавно
И берег молодую красу.

Отцветает она, отцветает,
Потемнел белоснежный венок,
И как будто весь мир увядает...
Средь гробов я стою одинок.

Спустя десятилетия М. Шолохов, дописывая последние строки своего «Тихого Дона», не сможет не сказать о том же самом:

Словно пробудившись от тяжкого сна, он поднял голову и увидел над собой черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца.

И Блок продолжает: «Все к худу. Ты же сам это знаешь»... И вспоминает в 1901 году:

В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.

После смерти Блока Андрей Белый напишет воспоминания о нем (1922), в которых вспомнит 1905 год:

Что в А. А. затаилось давно, что он высказал раз на лугу, отчего проступило мне в небе лазурном вдруг черное небо, — свершилось. Собрания наши за чайным столом в это лето происходили под черной небесною бездной; цвет душ — почернел; не пытался А. А. заговаривать зубы.

И наконец в поэме «Возмездие» Блок внесет ясность в свои предощущения:

И черная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи.

Это стихотворение Белый приведет в тех же воспоминаниях о поэте, добавив: «Мы с А. А. по-разному пережили подмену зори — кровью; и это переживание подмены отделило нас друг от друга; каждый думал, что подменен — другой; а подменивалась самая музыка времени».

Как часто плачем — вы и я —
Над жалкой жизнию своей!

В 1910 году оба поймут и увидят суть своего века как череду гибельных подмен.